Победы русского оружия! 
Дню ракетных войск и артиллерии посвящается! 

РЕАКТИВНАЯ "КАТЮША". НАЧАЛО
(отрывки из очерка "Сталин и победа")

Сегодня я хочу рассказать читателям «Советской России» о моих героях.

ОДИН ИЗ НИХ – ГВАРДИИ ПОЛКОВНИК В ОТСТАВКЕ НЕБОЖЕНКО ТИХОН НИКИТОВИЧ.

Он был одним из самых первых родоначальников применения на поле брани советской реактивной артиллерии, бывший командир гвардейского дивизиона знаменитых «Катюш» в первые дни войны.

Небоженко начал войну старшим лейтенантом, командиром батареи нового реактивного оружия под Киевом, а последний залп дал по рейхстагу в должности командира 25-й Отдельной тяжёлой гвардейской миномётной бригады. Ещё во время войны он был награждён десятью боевыми орденами, среди которых 4 ордена Красного Знамени, 3 – Отечественной Войны 1 степени, орден Суворова, который вручался только тем офицерам, кто проявил личную особую храбрость в боях. Его бригада была награждена 4 высокими боевыми орденами и имела почётное наименование «Свирской».

В период Великой Отечественной войны ему пришлось командовать гвардейскими миномётными частями, имеющими на вооружении невиданное ещё в мире реактивное оружие – «Катюши», которые в боевых операциях нередко имели решающее «слово»: их залповый огонь уничтожал всё живое, доты и дзоты – всё вместе. Это было секретнейшее оружие нашей армии, а управление им – ответственнейшее дело. До войны было всего 7 установок. Что такое установка? Это боевая машина на базе новейшего в то время автомобиля «ЗИС-6». На ней монтировалось 8 направляющих, которые заряжались снизу и сверху 16 реактивными снарядами весом по 45 кг каждый. Дальность полёта – 9,5 км, воронка от взрыва по фронту – 6 м, в глубину – 1,5 м. Всё, что находилось сверху уничтожалось, а под землёй – пробивало два наката брёвен (блиндажа)…

Первый опытный пуск снаряда произвели ещё до войны, под Москвой, на полигоне. И вот тогда произошёл такой случай, связанный со Сталиным: он присутствовал на одной из опытных стрельб. Курировал их Ворошилов. Стрельба «Катюш» была впечатляющей: всё горело после залпа… Но тут случился курьёз. Когда Сталин покидал полигон, то как-то нечаянно «кивнул» рукой. Ворошилов, шедший за ним, подумал, что генсек не очень доволен испытанием… Прошло несколько дней войны, Сталин вызывает Ворошилова: «Климент Ефремович, помните мы с вами не так давно были на полигоне, нам показывали стрельбу реактивными снарядами?» Маршал понял, что тогда он остался удовлетворён новым оружием и запомнил его. Сталин ничего не забывал!

«Непосредственно день 22 июня 1941 года – вспоминает Тихон Никитович Небоженко, - меня застал в звании старшего лейтенанта в деревушке Можарово под Москвой: мы отдыхали с женой…
Спустя неделю, 28 июня, меня вызывает начальник училища (он – Тихон Небоженко, в 1941 году был преподавателем тактики в 1-м Московском артучилище им. Л.Б. Красина) и говорит, что мне нужно явиться на комиссию и что я назначаюсь командиром батареи нового реактивного оружия. Я понятия не имел о нём, знал ствольную артиллерию. Генерал строго предупредил, что это оружие совершенно секретное… Меня посвятили в устройство этих миномётов и установили срок формирования: 2 недели.

Батарея Флёрова была сформирована за трое суток до этого и уже, как известно дала первый залп по железнодорожному узлу под Оршей – 14 июля 1941 г. Это было ошеломляющее оружие. Он дал всего два залпа: пожар длился целый день – всё горело; двое суток немцы вывозили эшелонами убитых и раненых…

Я в первых числах августа поехал своим ходом со своей батареей (6 установок) под Киев, преодолев 1000 км за три ночи, и доложил командующему фронтом генералу М.П. Кирпоносу. Сам командующий не очень был осведомлён о новом оружии…
Ситуация на Юго-Западном фронте была сложной: противник превосходил нас в несколько раз в живой силе и технике…. Немцы подошли к столице Украины на рубеж речушки Ирпень… Враг готовился к наступлению.

Я очень волновался. Великая ответственность лежала на мне, ведь батарея была единственной на всём фронте…
И вот 10 августа в 5.00 часов 1941 года по моей команде прогремел первый залп … Подал команду, а сам думаю: «Флёров-то уже видел, как всё делается, а мне только предстоит всё пережить». Да представьте, что такое для артиллериста первый залп, да ещё такого секретного оружия!.. Засвистели снаряды: тю-тю-тю… Второй залп. Я увидел, все увидели непересказуемое зрелище: гром, огонь. Батарея «Катюш» произвела переполох у немцев. Явилась неожиданностью. Пленный обер-ефрейтор рассказал, что это было ужасное, невиданное оружие, несколько солдат и офицеров сошли с ума… Даже артиллерия гитлеровцев не ответила… В этот день не удалось им форсировать Ирпень».

- Как Вы думаете, спросил я Тихона Никитовича, - лично Сталин знал, что есть такой Небоженко, старший лейтенант?

Небоженко ответил:
- Сталин лично наблюдал за батареями «Катюш». Меня информировали старшие начальники, что он имел перед собой записную книжку, в которой числилась и моя фамилия Небоженко.
- После тяжёлых боёв под Одессой, согласно директиве Ставки от 30 сентября, войска эвакуировались в Крым. Войска снимались поэшелонно. Я прикрывал их отход своими залпами. Потом нас посадили на «Курск» ... Высадился в Севастополе, но меня своим ходом направили в Перекоп – в 51-ю армию. Враг теснил нас: слишком большое превосходство было, мы отступали в направлении Симферополя и Севастополя. Приморская армия отходила на Севастополь, 51-я на Керчь. Я был в подчинении Приморской армии и с ней должен был отходить, но дороги перерезал противник и отсёк левый фланг армии… Я вынужден был искать НП командующего 51-й армии П.П. Батова… Едва я начал ему представляться, как он прервал мой рапорт (это произошло в конце октября 1941-го на северной окраине Симферополя): «Значит воскресли из мёртвых?! Ставка уже запрашивала вас, приказала принять срочные меры к розыску вашего дивизиона» … И тут же связался с Москвой: «Так точно. Он здесь». Генерал протянул мне трубку: «С вами будет говорить товарищ Сталин». И тут меня, боевого офицера, охватило непередаваемое волнение. Я взял трубку и представился: «Командир дивизиона старший лейтенант Небоженко»…

Сейчас дословно не передать того разговора, когда враг висел над нами, но отчётливо помню тихий, спокойный, ровный голос, знакомый акцент. Как обычно, Сталин говорил короткими и чёткими фразами, исключающие непонимание вопроса. Верховный главнокомандующий лично интересовался итогами первых залпов под Одессой. Чтобы получить информацию из первых уст об эффективности нового оружия, он разговаривал со старшим лейтенантом!..

«Товарищ Небоженко, - спросил Иосиф Виссарионович, - как вам воевалось в Одессе?.. Благополучно ли переплыли в Севастополь?.. В каком состоянии находится ваш дивизион? Какие вы испытываете трудности? Какая вам нужна помощь? Каково настроение личного состава?..»

Вот вас интересует авторитет Сталина в войсках. Если сказать откровенно, по-русски: он был для нас всё равно как Бог. Его авторитет был настолько велик, что упоминание его имени в окопах, на передовой вызывало сразу «Ура!»..

Тихон Никитович, гвардейцы узнали, что вы разговаривали со Сталиным? Как они отреагировали?
- О! Когда я приехал в дивизион, это как раз было на марше, и сообщил комиссару Николаю Яковлевичу Ильину, что я разговаривал со Сталиным, так он заплакал. Он вмиг вызвал комиссаров батарей, а я подробно передал диалог с Москвой. Благодарность от самого Сталина воспринималась как великая честь. В тот день провели митинги по-батарейно. «Ура!» гвардейцы кричали так, что, кажется, слышала вся Вселенная – настолько это было душевно, честно и правдиво, без всяких подделок. Это я, живой человек, вам говорю…

ДРУГОЙ ГЕРОЙ МОЕГО ОЧЕРКА – ГЕНЕРАЛ-МАЙОР В ОТСТАВКЕ ГУБЕНКО АЛЕКСАНДР АЛЕКСЕЕВИЧ.

- Товарищ генерал, меня интересует истина из уст человека – воина, строителя, ветерана, гражданина, которому ничего не препятствует говорить правду. Ваше отношение к Сталину, к его эпохе?

- Говорить спокойно о Сталине невозможно, это фигура исторического масштаба. Я имел честь встречаться со Сталиным лично…

Мы прожили эпоху, которой можно гордится. Мне было 20 лет, а я уже непосредственно участвовал в жизни страны. Работал на стройках, копал траншеи, грузил вагоны. Мы все знали, что нам делать, чтобы осуществить индустриализацию. Мы горели в труде. Мы не знали усталости, хотя купались в поту. В стране был исключительный накал. У всех – духовный подъём, высокий настрой. И свою задачу мы выполнили. Индустриализация повлекла за собой механизацию сельского хозяйства. Народ воспрял во второй пятилетке. Тогда уже стран запела. Хотя ещё много надо было сделать.
Потом запахло войной… Надо было готовиться к войне.

Самые тяжёлые бои я всё-таки испытал под Сталинградом, где находился 200 дней и ночей. Пекло! Мужество! Героизм! Честь! Тут я сполна почувствовал эликсир наших солдат и командиров – слово «Сталин». Никто никого не заставлял в атаке выкрикивать это имя. Люди сами кричали «Сталин! Сталин!». Именно в боях за Сталинград моё нутро, моё сознание связалось с его фамилией. Связалось так, что не разорвёшь.

Это имя было магическим: Курск Сталин! Днепр тоже Сталин! И даже в боях меньше Бога вспоминали, чем его!

Правда, я обиделся под Сталинградом на него. 15 октября 1942 года нас вывели с обвода для наступления с севера (от Рокоссовского): надо было закрыть Сталинград. Мы думали, что перейдём в наступление именно 7 ноября (великий праздник!).
Концентрация сил нас поразила: танки, артиллерия, лошади, пешие, буквально человек возле человека.
Мороз. Но наступления нет. К вечеру, когда прошло торжественное собрание, посвященное 25-летию Октября, мы услышали слова Сталина: «Будет и на нашей улице праздник». Услышав эти слова, мы поняли, что наступления сегодня не будет. Предела возмущению не было… «Когда же… будет наступление?» Слава богу, долго ждать не пришлось.
18 ноября мы получили приказ на разминирование своего участка фронта...

Поутру 19 ноября заработала артиллерия Юго-Западного и Донского фронтов, а через 2 часа мы попёрли на танках в наступление. Это была народная стихия. Командиры только успевали за солдатами. Люди намучились в ожидании. Возникла беспощадная ненависть к врагу, адекватная страданию. Количество страданий равно количеству ненависти…

23 ноября части 4-го танкового и 4-го механизированного корпусов соединились в хуторе Советском. Это … историческое событие.
В должности командира сапёрного батальона в районе Старой Калитвы я участвовал в укреплении обороны, чтобы немец не выручил Паулюса…

Владимир Шерстюков, полковник запаса,
«Советская Россия», 7 мая 1998 г. № 53 (116420)

н.с. музея Горяева Л.В.

Читать о горной «Катюше» здесь: https://vk.com/khosta.museum?_smt=groups:1&w=wall..

#19Ноября@khosta.museum #Сталин@hosta.museum #ДеньРакетныхВойскИартилерии@khosta.museum #ВОВ@khosta.museum #МузейИстории@khosta.museum #ХостаМузей@khosta.museum #РеактивнаяКатюша@khosta.museum