Ты посмотри, какая в мире тишь.
Ночь обложила небо звёздной данью.
В такие вот часы встаёшь и говоришь
Векам истории и мирозданию…

Владимир Владимирович родился 19 июля (по н. ст.) 1893 года в селе Багдади Кутаисской губернии России (ныне — Грузия).

Получилось так, что свой последний в жизни день рождения Маяковский отметил 19 июля 1929 года в нашем городе.

О посещении Маяковским Хосты сохранилось немало свидетельств и воспоминаний.

Владимир Владимирович любил ездить по стране с концертами. Задумал посетить Кавказ. Из Москвы в Сочи выехал поездом 15 июля 1929 года. А 17 июля поселился в скромном номере гостиницы «Ривьера». В Хосте в то время должна была отдыхать актриса МХАТа Вероника Полонская, последняя любовь поэта. К ней-то, по утверждениям его биографов, он и направился сразу же, как только приехал в Сочи.

График выступлений был довольно плотным. По всему городу расклеили афиши, в программе значилось: «Леф и Реф*. Новое и старое. Стихи и вещи». В течение десяти дней Маяковский читал свои произведения, проводил встречи – в доме отдыха работников искусств, в летнем кинотеатре, в клубе ГПУ, ездил в Гагру…

В свой единственный приезд в наш город Владимир Владимирович очень часто посещал Хосту. Кроме Вероники Полонской там в то время отдыхало много друзей поэта – артисты Большого театра Мария Рейзен, Леонид Жуков, Асаф Мессерер, Александр Царман, молодая актриса кино Анна Судакевич.

Вот что Анель (Анна) Судакевич писала в своих воспоминаниях «Вечер в Гаграх»:

«1939 год. Июль. Сочинский вокзал. Среди мятущейся летней толпы статичная фигура в светлом – Маяковский.
- Вы в Сочи?- радуюсь я. - Отдыхаете?
- Не совсем, я должен выступать в Сочи и Гаграх.
- Приезжайте к нам в Хосту!
- Приеду. Где вы живёте?

Называю свой адрес. Прощаемся. Толпа омывает его спокойную, уверенную фигуру.
Жизнь в Хосте тиха и размеренна. Белый домик окутался плющем и затонул в зелени сада… Комнаты кажутся игрушечно-маленькими, когда в них появляется Маяковский!
Радостно встречаем его. Знакомлю его с сестрой и Асафом Мессерером. Владимир Владимирович рассказывает о том, что будет выступать в Хосте. Приглашает нас всех поехать с ним на машине в Гагры на его концерт, который должен быть через несколько дней.
Через несколько дней утром в условленное время приезжает машина. Владимир Владимирович в фетровой серой шляпе, в белой рубашке, расстёгнутой у ворота.

Пока заправляют машину, шатаемся по Хосте. В киоске Владимир Владимирович покупает все мои фотографии. По дороге в Гагры он методично останавливает машину и раздаёт мои фотографии гуляющим, пастухам, пасущих коз, и в Гаграх, даже официантам (!) в виде награды».

Историю одного из хостинских снимков со слов самой Анны Алексеевны Судакевич приводит в своей книге «Вижу Маяковского» Л.Ф. Волков-Ланнит: «Это было в Хосте, - рассказывала она тридцать шесть лет спустя. – Одноэтажные деревянные домики, залитая солнцем изумрудная трава. И мы – молодые, загорелые и бесконечно счастливые. Я первый раз в жизни у Чёрного моря. Моё окружение – танцовщики Большого театра. Рядом уже известный на весь Союз своими успехами в «Красном маке» изящный Асаф Мессерер. Другой – Саша Царман, пробующий овладеть кроме искусства балета ещё искусством фотографирования. Чтобы добиться мастерства на новом поприще, он заставлял каждого ему позировать. Помню, приехал к нам в гости Маяковский. Я мерилась с ним ростом. Саша схватил аппарат и заставил нас стоять на солнцепеке. С мучительной надеждой, обливаясь потом, ждала я щелчка затвора…»

Выступление поэта в Хостинском клубе сельсовета (где сегодня и располагается музей истории) состоялось 24 июля.

Антрепренёр Маяковского Павел Ильич Лавут в одной из своих книг вспоминает об этом так: «Хоста сегодня – это большой благоустроенный курорт, младшая сестра Сочи. Тогда же это было село, лишённое примитивного комфорта. Здесь не было даже настоящего клуба – а был полутёмный сарай мест на 250. И в этом так называемом клубе сельсовета не набралось даже половины зала. Маяковскому никогда не приходилось выступать в таких условиях. Он был явно не в духе. Но артисты, его друзья, дружной компанией заняли первые места и сразу внесли оживление. Да и сам поэт оживился. – В темноте, да не в обиде, - начал он. И всё пошло непринуждённо и весело».

Во время второго приезда в Хосту Владимир Владимирович провёл встречу в саду дома отдыха. Народу было много. Присутствовали, конечно, его друзья – Судакевич, Илюшенко, Михайловская и Полонская.

Вероника Полонская писала в своих воспоминаниях: «Я много бывала с Маяковским на его выступлениях в Сочи и помню, как он замечательно читал перед красноармейской аудиторией. Владимир Владимирович волновался и спрашивал меня, хорошо ли его слушали? Доходили ли до красноармейцев его произведения или нет и т. д.»

Самое последнее выступление Маяковского в Сочи состоялось 28 июля в девять вечера в санатории №7 на Мацесте. Вернее – на крыше санаторного корпуса, где размещался местный курортный зал.

Как вспоминал П. И. Лавут, поэт предварительно съездил в Хосту за Вероникой Полонской, поэтому на концерт опоздал: «Непривычно было выступать в таких условиях: над тобой – полная луна, внизу – море, кругом – народ!..» Несколько минут поэт осваивался. Потом привык и читал, быть может, именно благодаря такой обстановке, с особым увлечением».

Второго августа 1929 года Маяковский из Сочи выехал пароходом в Ялту. Туда же вскоре должна была приехать и Полонская…

Далее рассказывает сама Вероника Полонская в своих дневниках «Воспоминания о В. Маяковском» 1938 года:

Очень радостное и светлое воспоминание у меня о Сочи и Хосте.

Весной (как было условлено с Яншиным) я поехала в Казань, а Владимир Владимирович должен был быть в Сочи, там у него был ряд диспутов. Потом Яншин отправился на дачу к родным, а я поехала в Хосту с приятельницами из Художественного театра.

С Владимиром Владимировичем из Казани я не переписывалась, но было заранее решено, что я приеду в Хосту и дам ему телеграмму на Ривьеру.

Я без него очень тосковала всё время и уговорила своих друзей по дороге остановиться в Сочи на несколько часов. Зашла на Ривьеру. Портье сказал, что Маяковский в гостинице не живёт.

Грустная, я уехала в Хосту и там узнала, что Маяковский из Сочи приезжал сюда на выступления и даже подарил какой-то девушке букет роз, которые ему поднесли на диспуте. Я была очень расстроена, решила, что он меня совсем забыл, но на всякий случай послала в Сочи телеграмму: "Живу Хоста Нора".

Прошло несколько дней.

Я сидела на пляже с моими приятельницами по театру.

Вдруг я увидела на фоне моря и яркого солнца огромную фигуру в шляпе, надвинутой на глаза, с неизменной палкой в одной руке и громадным крабом - в другой, краба он нашёл тут же, на пляже.

Увидев меня, Владимир Владимирович, не обращая внимания на наше бескостюмье, уверенно направился ко мне.

И я поняла по его виду, что он меня не забыл, что счастлив меня видеть.

Владимир Владимирович познакомился с моими приятельницами, мы все пошли в море, Владимир Владимирович плавал очень плохо, а я заплывала далеко, он страшно волновался и шагал по берегу в трусиках с палкой и в тёплой фетровой шляпе.

Потом мы гуляли с ним, уже вдвоём, в Самшитовой роще, лазали по каким-то оврагам и ручьям.

Время было уже позднее. Владимир Владимирович опоздал на поезд, а ночевать у меня было негде, так как я жила с подругами Ниной Михайловской и Ириной Кокошкиной.

Он купил шоколад, как он говорил, чтобы "подлизаться к приятельницам из Большого театра" (были там еще артистки из Большого театра), чтобы его пустили переночевать.

С тем мы и расстались. Я пошла к себе в комнату. Мы уже ложились спать, как вдруг в окне показалась голова Маяковского, очень мрачного. Он заявил, что балерины, очевидно, обиделись на то, что он проводил не с ними время, и не пустили его.

Тогда я с приятельницей Кокошкиной пошли его провожать, сидели в кабачке на шоссе, пили вино и довольно безнадежно ждали случайной машины.

Маяковский помрачнел, по обыкновению обрывал ярлычок с бутылки. И мне было очень досадно, что такой большой человек до такой степени нервничает, в сущности, из-за ерунды. Мы сказали Владимиру Владимировичу, что не бросим его, предложили гулять до первого поезда, но эта перспектива так его пугала, повергала в такое уныние и отчаяние, что возникло впечатление, что он вот-вот разревётся.

По счастию, на дороге появилась машина, и Маяковский уговорил шофера довезти его до Сочи.

Он сразу повеселел, пошёл меня провожать домой, и мы сидели часа два в саду, причём был риск, что шофёр уедет, отчаянные гудки настойчиво звали Маяковского к машине, но Владимир Владимирович уже не боялся остаться без ночлега, был очень весёлый, оживлённый. Вообще у него перемены настроения были совершенно неожиданны.

Вскоре ему нужно было уезжать в Ялту на выступления. Он звал меня с собой (я не хотела ехать, так как боялась, что такая поездка дойдет до мужа), но я обещала ему приехать позднее.

Накануне отъезда Маяковский заехал за мной в Хосту на машине. Мы отправились в санаторий, где он выступал, и потом поехали в Сочи. Ночь была совсем чёрная, и мелькали во множестве летающие светляки.

Владимир Владимирович жил на Ривьере в первом номере. Мы не пошли ужинать в ресторан, а ели холодную курицу и за отсутствием ножей и вилок - рвали её руками. Потом гуляли у моря и в парке. В парке опять летали светляки.

Владимир Владимирович говорил:

- У, собаки, разлетались!

Потом мы пошли домой. Номер был очень маленький и душный, я умоляла открыть дверь на балкон, но Владимир Владимирович не согласился. Он рассказывал, что однажды какой-то сумасшедший в него стрелял. Это произвело на Маяковского такое сильное впечатление, что с тех пор он всегда ходит с оружием.

Утром я побежала купаться в море.

Еще один штрих:

У Владимира Владимировича были часы, и он хвастался, что стекло на них небьющееся. А в Сочи я увидела, что стекло разбито. Спросила, каким образом это произошло. Владимир Владимирович сказал, что поспорил с одной знакомой. Она тоже говорила, что у неё стекло на часах не бьётся. Вот они и шваркали своими часами стекло о стекло. И вот у неё стекло уцелело, и Владимир Владимирович очень расстроен, что на его часах треснуло.

Мне вдруг неприятна стала эта история с часами: я стала думать, кто бы могла быть эта женщина, к тому же я нашла у него на столе телеграмму: "Привет до Москвы - Елена".

Я ничего не сказала Владимиру Владимировичу, но он почувствовал, что мне не по себе, всё спрашивал, в чём дело.

Он проводил меня на поезд в Хосту, а сам через несколько часов уехал в Ялту на пароходе. Мы уговорились, что я приеду в Ялту пароходом 5-6 августа. Но я заболела и не смогла приехать».